ВПЕРВЫЕ! Спящая красавица: Женская субстанция в герметике

Этот мир “более или менее живых” рекламирует себя единственным и весомо реальным, расценивая остальное как фантазии, сны, сказки, шарлатанство досужих бездельников. Ценности мира сего – деньги, красивые женщины, виллы, автомобили – раздобываются “в поте лица”. При этом все завидуют богатым наследникам либо талантливым мошенникам и гангстерам.

Посему в почете два стремления: к тяжкому труду и ловкому маневру. Ни то, ни другое с герметикой не связано. Работа и ловкий маневр хороши в магии, хризопее (фабрикация материального золота), если говорить о нестандартных дисциплинах. Христиански ориентированные авторы любят также поговорить о необходимости в подобных трудах бескорыстия, “чистого сердца” и так далее. Прежде всего: герметика не имеет в виду достижения конкретных целей, какие бы средства не использовались – плохие или хорошие, герметика учит игнорации весомости и ценности “лучшего из возможных миров”. Это безусловно романтическая дисциплина, если под романтикой понимать не охи и вздохи, но воспитание воина, инвестигацию качественно необъятных вселенных. Джон Калдер в книге о Джоне Ди: “В герметике нет ничего секретного и “герметического”, вопреки распространенному мнению. Крылатый бог Гермес учит простой свободе, простой открытости.” Ничего нельзя достигнуть в герметике с комплексом “побега из неволи”, неизбежного у всякого впечатлительного человека в жуткой этой современности. Нельзя ласкаться такой мыслью: после тщательного изучения алхимических книг и кропотливой (лабораторной, быть может) работы, я достигну…целей. Во-первых, не забудем слов Мефисто:

Мертва, мой друг, теория любая,
Но вечно расцветает древо жизни…

а во-вторых, нельзя слепо верить в “традицию”, “алхимию” и прочее, ведь недолго въехать в архивизм и начетничество.

По многим причинам сейчас нет смысла заниматься физической алхимией, равно как некоторыми другими такого рода науками – алхимия закатилась уже к четырнадцатому веку, ее язык потерян, последующая литература, за редким исключением, совершенно невразумительная смесь из обрывков греческих и арабских классиков, неоплатоников и христианских мистиков, натуральной магии, минералогии, фармацевтики и прикладной химии. Черт его знает, зачем вообще нагромоздили такую гору книг. Не всякая темнота притягательна, не всякая загадка таит разгадку. Один из немногих дельных авторов, Томас Воган, писал в “Свете Евфрата”: “Убогое это занятие – травить кислотами уже мертвые металлы. Ищите живое золото, живые изумруды, учитесь их языку.”

Упорный труд, неустанная учеба, фанатическая преданность науке не дают ничего кроме полной катастрофы, поскольку все это истощает силы, уничтожает “тайный огонь”, бросает искателя во власть на какое-то время “вытесненной” земной гравитации. Отличный пример – судьба Клода Фролло, алхимика, героя “Собора Парижской Богоматери” Виктора Гюго. Уж на что изумительный эрудит и сосредоточенный исследователь. И надо же в один момент пасть жертвой прелестей цыганки Эсмеральды и погибнуть подло и бесславно. Беспрерывная работа и неутолимое честолюбие сорвали его с центральной оси, которая суть Гестия или очаг “тайного огня” или сестра.

Подобные примеры вовсе не отменяют принципов алхимии, сформулированных Гермесом Трисмегистом, Артефием, Тревизаном, Иринеем Филалетом, напротив: просто надо сообразовать эти принципы с нашим внутренним логосом, нашей “стилистической линией”. Прежде всего, необходимо избавиться от гибельной чувственной гравитации великой матери, усиленной рацио ее мужской “агентуры”. Направленные на это усилия в определенной степени соответствуют алхимическим операциям calcinatio и separatio, связанным с действием «тайного огня божественной salnitter»(Якоб Бёме). Герметик не может приступить к работе «каков он есть», ибо вещество, зная его наизусть, раздавит и проглотит его.

Пока сердце горит здешним пожирающим пламенем, пока мозг насыщается здешними «рефлексиями», не будет ничего. Сердце должно стать солнцем, то есть автономным энергийным центром, а мозг – луной микрокосма. Только тогда оператор почувствует субтильную материальность души, и «низший мир» с его транзитными ценностями, диктатом смерти, ничто, инферно и т.п. займет должное и незначительное место на периферии бытия. Это предварительная задача. Зачем разорять и убивать себя, подобно Клоду Фролло или герою «Поисков абсолюта» Бальзака, пытаясь трансформировать мертвый металл в другой, не менее мертвый, с помощью сверхсекретной тинктуры?

Материя души, ее четыре субтильные элемента – огонь, воздух, вода, земля, в силу действия разновекторных сил, погруженности в низший мир, это хаотический конгломерат, а не «тело» в смысле органической композиции. Такое «тело» рождает квинтэссенция, пробужденная «спиритусом» – небесным фаллическим огнем или «белым сульфуром» – принцем «Спяшей красавицы».

Мужская сила «сына матери», спровоцированная женской гравитацией, соответствует «черному, сгораемому сульфуру» (sulfur combustis, sulfur arsenicum). Его наличие обусловливает вечное «сыновство», зависимость от земной женщины. Гармония на этом плане бытия мужского и женского начал (sulfur combustis и mercurius occidentis) - невероятное соединение оппозиций (conjunctio oppositorum). Подобное допустимо в лунной, более высокой, сфере, в срединном мире, согласно Кузанскому. Там и только там женщина – возлюбленная и сестра (sorror mystica). Там земля не довлеет остальным элементам, разреженная…до плотности густой упругой воды (gummi hermetica), там и следует искать materia prima, драгоценную hyle – она растворяется в фонтане (миф о преследовании Гераклом нимфы Гиле), прорастает сомнамбулической голубой лилией (Новалис. Генрих фон Офтердинген), проступает спящей красавицей на снегу.

Субтильная плоть наших снов, сказок, красок, фантомальных пейзажей это субстанция «тела души». Неоплатоники акцентируют отличие воображения от фантазии. Воображение, равно как рациональное мышление, пассивно и зависимо от физической жизни, отсюда мнение: сон - дериват действительности. Фантазия – «центр ощущений, чувство чувства» (Синезий). Одно дело – в закрытых глазах отражение ранее увиденной женщины, и совсем другое, проявление там неведомой фантомальной…сущности. Поль Валери сказал: «В пассивной вялой душе внешние раздражители вызывают подневольные чувства. Нет, чувства должны творить свои объекты.» Это помогает понять природу рассудительного сердца, умного чувства, интеллектуальной души. Новалис интерпретирует ситуацию чувства и мысли: «Сердцевина чувства – внутренний свет. Активность этого света поднимает созвездия в душе человеческой – мир воспринимается ясней и разнообразней, нежели в границах и плоскостях обычного зрения…Мысль только призрак чувства, умирающее чувство, белесая, слабая жизнь.» Чувствовать и мыслить – единая жизненная динамика, нельзя сказать: некто руководствуется рассудком, а не чувством. Одни мысли возникают на периферии истощенного чувства, из неуверенности, слабости или самоотрицания чувства, другие продиктованы спокойной жестокостью – «объективная аналитика», к примеру.

«Внутренний свет» – эйдетический огонь автономного чувства, не обязанного рождением никому и ничему. Внутренний свет не имеет оппозиции – тени или тьмы, его «да» не имеет «нет». Без него спящая красавица будет вечной сомнамбулой своего дворца, затерянного в терновнике.

2001, Евгений Головин
Публикуется впервые!